Далеко в небе хлопнуло – и вспыхнуло желтое облачко.
Легка на помине, леди-босс свалилась в люк головой вниз, прямо Лехе на макушку. Сухо и громко треснуло, будто столкнулись два бильярдных шара. Леха успел обрадоваться тому, что Рамона на борту, двинул оба джойстика до упора от себя и выпал из кресла.
Если БИУС решит поставить аэрозольную завесу, мы же задохнемся тут, обреченно подумал Леха. «А-а, она не сможет, пока люк открыт! Сейчас отстрел завесы блокирован, чтобы не потравить экипаж. Ну, хрен редьки не слаще – значит, через секунду-другую здесь будет очень ярко и очень жарко…». Он не рискнул прикрыть глаза рукой; удержаться на крыше было важнее. Успел только слегка зажмуриться и чуть не ослеп, когда машина – жжжах!!! – пустила ракету. Потом резко довернула башню градусов на сто, если не сто двадцать, и – жжжах!!! – пульнула вторую.
Так говорят начальники, которых уже достали до печенок, и им, в общем, все равно, трахать подчиненных или резать, – лишь бы кровь текла.
– Зато ты у нас стратегический гений… Между прочим, Василий, ты обратил внимание, что замечательный Черный Ящик до сих пор не оставил никакого следа в интернетах? Его тащат на трейлере с черепашьей скоростью уже шестой час. Он должен быть заснят на все утюги, кипятильники и чайники, какие только есть вдоль трассы. И – тишина. Ни одной картинки.
Если Бука мертв, я, наверное, тоже покойник. До консульства сто шестьдесят километров; десантных конвертопланов, на которых обычно возят БШМ к полю боя и обратно, не предвидится, а летать мы с «Избушкой» не умеем. Идти в глубь страны, когда там военный переворот, – самоубийство. Нас будут ждать в каждом населенном пункте. Банальный РПГ из-за угла, с двадцати-тридцати метров – для «Избушки» нет ничего опаснее, чем гранатометчик под ногами. Я даже не успею дернуться. И машина не успеет.