Леха медленно поднялся на ноги, точнее, вполз по стенке вверх.
– Можете обращаться ко мне как вам удобнее, – промурлыкала Инга. – Какой у вас вопрос?
– Не так громко, как это делают войска ООН, – объяснил Тёмкин. – Без ковровых бомбардировок… Только не говори мне, что сначала Бука должен развязать войну. Что за архаика, ей-богу. Такие условности нынче ни к чему. Подготовка с вашей стороны – уже, считай, зафиксирована. Планирование ответного удара займет считаные часы. Главное – это готовность легенд для медиапространства. Когда легенды будут одобрены – можно открывать огонь. Даже провокация не понадобится. Вас просто начнут долбать какие-то совершенно незнакомые люди. Современная война, она такая: непонятно, кто, непонятно, против кого, да всем и наплевать, а победителя объявят в новостях. Война Шрёдингера. Неизвестно, то ли она есть, то ли ее нет… Не шути ты с ней, Вася, честное слово.
Смешно. Одна загвоздка: свобода воли тут ни при чем. Коту просто не хватает информации. Как нам сейчас.
Леха неохотно влез в рубашку и брюки. Опять его к чему-то принуждали, куда-то тащили и всё за него решали. Возможно, из самых лучших побуждений – например, чтобы спасти от плена. Это хорошо, конечно.
БШМ бегают по пересеченной местности так лихо, что угнаться за ними, осуществляя при этом какую-то рассудочную деятельность, не в состоянии никто. Технически – можно, практически – бессмысленно. Танки и БМП способны ехать по ямам и ухабам быстро, но экипаж теряет связь с реальностью уже на сорока пяти километрах в час. Даже если не блюет, всё равно ему как-то не работается. А шагоход «на рывке» легко делает шестьдесят, задорно прыгая через овраги и весело постреливая на лету.