Мужчины сдержанно посмеялись. Один что-то буркнул негромко, остальные снова хохотнули, и Леха, лежа носом вниз, понял: он совсем недавно слышал эту речь. Забавный чирикающий вариант испанского, какой-то прямо птичий язык. Только смеяться над ним совсем не хочется.
– Да какое тут… Мне бы подвинуться еще километров на… Сейчас посмотрю.
Рамона присела рядом, обняла его, положила ладонь на затылок, чтобы не бился об железо, тесно прижалась, задышала ровно и глубоко. Может быть, поэтому Леху отпустило быстро, через несколько минут.
Она сидела, как каменная, вцепившись в джойстики, и эта обреченная ее окаменелость вывела Леху из ступора.
Идиотизм Леха привез с собой. В огромном ящике с идиотской надписью на борту. Пока что идиотизм временно затаился внутри, притих, но еще себя покажет во всей красе. Выпрыгнет из ящика и растопчет твою карьеру. Эта мысль посетила Леху в самолете, начала грызть – и едва не загрызла, но тут пришло время первого стакана на гостеприимной африканской земле.
В откидных подлокотниках кресла были рундучки. Леха открыл левый. Там лежал использованный презерватив. Наверняка привет от механиков. Равнодушно пожав плечами, он заглянул в правый. Увидел сателлитный модуль. Если по-простому – спутниковый телефон. Всего три кнопки: питание, звонок, отбой.