– Простите, ваше превосходительство. Это не я с ума сошел, это Чехов меня потихоньку доводит. Мы репетируем. У Ирины скоро первый спектакль в учебном театре ГИТИС, Оля с Машей взялись помогать… Я послушал, как мои младшие подают ей реплики, и решил – нет, уж лучше сам. Она тоже, глупышка, пытается играть, но ведь ни черта не понимает, не чувствует! А мне «Три сестры» как ножом по сердцу. Я сам такой был. Родился в деревне, где ничего не происходило, учился в этом городе, где ничего не происходит, и задыхался тут, и сбежал в Москву, и тем спас свою душу, истинно вам говорю… Нашел мужество вернуться, только когда дома началось какое-то движение. И то, если по правде, меня очень попросили – ну, вы знаете… Вы сказали верно, Сергей Георгиевич, я огребу за свои дурачества больше других. Но я не могу без этого, мне душно здесь! Город наш существует уже двести лет, в нем пятьсот тысяч жителей, и ни одного, который не был бы похож на других, ни одного подвижника, ни в прошлом, ни в настоящем…