И тут все захохотали и принялись аплодировать. Приседал, хлопая себя по коленям, и дергал Леху за рукав клиент. Прыгали в щенячьем восторге, бряцая медалями и потрясая аксельбантами, его советники. Опасно размахивала автоматами впавшая в детство охрана. Даже недобрые ребята из контрразведки, и те улыбались.
Сняла бейсболку, легонько тряхнула волосами, – темными, почти черными, вьющимися мягкой волной до плеч, – и повесила алую кепку на кронштейн отломанного монитора. Обжила, значит, помещение. Дала понять: теперь здесь мое место.
Вася хотел еще что-то сказать, но пилот выразительно постучал по наушнику пальцем: извини, я тебя всё равно не слышу. Он с головой ушел в чек-лист и снова нажимал кнопки. Тогда Вася осторожно потрепал Ломакина по плечу, буркнул: «Гонят, стало быть, надо уходить!» и вышел из кабины. Спустился на бетонку, посмотрел, как убирается трап и закрывается люк, простер к машине руки и нарек ее от имени славного народа венда «Юрий Гагарин». Он не думал, что это сильно поможет, но почему бы и нет. Вася совсем забыл, что Гагарин разбился на истребителе.
– Он пропускает, – буркнул Вася. – Но делает это без уважения.
Леха поймал себя на том, что очень рад за «Избушку». Она хорошо себя чувствует – и ему становится легче с каждой секундой.
Леха еще раз прошелся взглядом по кабине.