— Это ж бунт, — улыбка Хитрова стало еще более мерзкой, — братцы, попомните, что этот бунтовщик меня, то есть своего непосредственного начальника ударить хотел!
— Ничуть, мама. Право, Владимир Васильевич человек многих достоинств, но я не люблю его, и, кажется, никогда не смогу полюбить. А перспектива быть женой военного внушает в меня такой ужас, что я смотрю на него едва ли не с отвращением.
— В общем, вы как хотите, а я этот хабар назад не потащу! Не желаете иметь платье — воля ваша. Я немедля раздам это раненым, и завтра они все будут щеголять в бархатных портянках!
— А как тебя называть, хочешь, красавчиком звать стану?
— Откуда такое богатство? — изумился Штерн, — боже мой, я уже и забыл, что такие продукты существуют!
— Наш пострел, везде поспел, — усмехнулся шеф жандармов. — Что-нибудь еще?