— Не переполнилась ли чаша терпения, Господа нашего? Доколе терпеть ново мученикам христианским?
— Ты, это, будешь с нами против зареченских биться?
Оглянувшись, он увидел, что османы, не выдержав штыкового боя, отступают, а вслед им бьют картечницы и пушки. Первая атака была отбита, и вот тут Асаф-паша сделал роковую ошибку. Если бы он просто сменил расстроенные неудачной атакой таборы на свежие, возможно повторный натиск принес бы ему успех, однако он сначала попытался остановить бегущих, потом, приведя их в относительный порядок, снова послал в бой, а пока все это длилось, потерял драгоценное время. Солнце поднималось все выше и уже не слепило русским в глаза, а оробевшие после понесённых потерь аскеры, наступали не так бодро. В общем, после этого ни одна волна атакующих так и не добралась до вершины, всякий раз останавливаясь под убийственным огнем русских. Артиллерия, как ни пыталась, не смогла помочь своей пехоте, поскольку всякий раз, когда она выдвигалась вперед, по ней тут же открывали огонь вражеские пушки или митральезы и вскоре топчи понесли такие потери, что вынуждены были отказаться от подобных попыток.
— Они говорят, что следы ведут прямо на наш бивуак.
— Что это с ним? — удивленно спросил Всеволод у Дмитрия. — Он так посмотрел на тебя…
— Гадом буду, вашбродь! Вот вернёмся в Рыбинск после войны, помяните мое слово, все девки, то есть барышни, ваши будут.