— Не, — замотала головой Машка, — живой он, и дядька Кузьма живой и другие. Дядька-то болел, сразу как ты пропал, а Архип тогда же говорить косноязычно стал… ой, а это ты их?
Матросы, с интересом прислушивающиеся к их перебранке, довольно заржали, но невидимый противник наученный горьким опытом так и не показался.
— Ну, как, блин… а, типа ты захотел, чтобы я с тобой содомским грехом занялся, понял?
— Не знаю. Я вообще, об этом случайно узнал, от… неважно от кого.
— Слушаю, — отозвался Будищев и свалил свою ношу на скамью в каморке.
— Эх, пан Шлагбаум, вот умеете вы уговаривать! Все-таки, есть у вашего народа коммерческая жилка.