— Нет, мон шег, я, ггешным делом, недолюбливаю эту иггу. Есть только две вещи, достойные офицега: кагты и женщины! Женщин, как я уже упоминал, здесь нет, а в карты иггать тоже не с кем… может вольноперов позвать?
— Ага, а еще сам пошел с Анохиным и провода оборвал, да истоптали там сапогами, будто невесть что творилось. Кровью еще набрызгали. Все чин чином.
Приставив окуляр к глазу, изумленный Александр Иванович увидел что лошадь, на спине которой только что гарцевал турецкий паша, вдруг взбесилась и скачет как безумная среди разбегающихся в разные стороны аскеров, а тело седока волочится за ним и бьется о землю.
— Ты это, не балуй, — немного растеряно протянул давешний крепыш, — мы с миром пришли.
— А на что мне с тобой договариваться? — осклабился ефрейтор. — Ты весь тут и хабар твой рядом, все и так мое будет!
Сняв с пояса флягу, сделанную еще во время стоянки в Бердичеве, он энергично встряхнул ее содержимое и, открыв пробку, понюхал. Нос Онищенко тут же пришел в движение, в глазах родилось понимание и низший служитель Гиппократа неуверенно протянул руку.