— Какие вещи, барчук? — делано удивился тот. — Рази я, когда что чужое брал? Зря ты на меня наговариваешь, грех это!
Выглядел ефрейтор, прямо скажем, так себе. Форма его поистрепалась, как и у всех русских военных. Шинель была вся в заплатах, на ногах, какие-то невообразимые чеботы, подвязанные веревочками, чтобы не развалились. Но на лице давнишнего врага светилась мстительная улыбка, а в руках блестело смертоносное оружие.
На берегу, тем временем, появился какой-то верховой офицер, сопровождаемый солдатом. Последний с любопытством взглянул на катер и, соскочив с седла, направился к воде.
— А ты бы Федора пособить попросила, вон он вокруг тебя как вьется…
— Весьма рад, — протянул руку поручик, — вы англичанин?
Наконец деревья стали редеть и солдаты стали скапливаться на краю леса, ожидая отставших. Но отступавшие турки уже остановились и, заняв все удобные для стрельбы места, принялись осыпать опушку леса градом пуль. Перестрелка усиливалась с каждой минутой. К аскерам присоединились их товарищи, занявшие виноградники у окраины села и ведущие огонь поверх их голов. Русские солдаты все подходили и походили и их "крынки" тоже добавляли трескотни в шум битвы.