— Порычи мне, падла, — пробормотал Дмитрий и сунул руку за пазуху.
— Я знал, я верил, что вы хороший человек! — взволновано, повторял Лиховцев. — Эта ваша грубость и злоречивость, это все внешнее, наносное…
— Но, Константин, — встрепенулся Линдфорс, — нам ведь действительно пора!
— В конце концов, в чем ты нас обвиняешь? — кинулась в бой мадам Батовская. — Мы, право же, очень сочувствуем несчастиям Сербии и Болгарии. Мы даже третьего дня жертвовали в помощь пострадавшим от турок…
— Если бы турки нас сейчас увидали, то либо от страха разбежались, либо от смеха померли, — под всеобщие смешки ответил ему приятель.
Взяв в руки протянутую ему бутыль, санитар неуверенно приложил горлышко к губам, и живительная влага факельным шествием прошла по ссохшемуся горлу. Впрочем, насладиться в полной мере Будищев ему не дал, тут же отобрав емкость.