— Может быть, — задумалась Эльза. Она села на его кровать, скрестив ноги по-турецки, ногти выкрашены алым лаком, пятки розовые, как у котенка. — Мне теперь почти не нужен сон, так что я пила вино и думала. Скажи, ты не обиделся, что я тебе отказала? Дело не в том, что ты оборотень. Хотя раньше я только с людьми… но не потому, что у меня какие-то предрассудки, нет.
— Не очень? — Эльза рассмеялась, откинулась на спинку стула.
— Он перенес нашу личную трагедию в музыку. Мы не могли быть вместе: я — оборотень, он — человек. Это в ваше время границы стираются и браки меж видами заключаются все чаще, а в дни, когда наша любовь… дружба… да к черту оговорки, мы были любовниками… В общем, в наше время это считалось немыслимым мезальянсом.
— В общем, пикантных подробностей тут и так на десять томов.
— Привет, Брун. Тебе как обычно? — полноватая официантка в желтом платье, немилосердно обтягивающем все ее складочки, облокотилась на стол и мягко улыбнулась. Острые ноготки впились в деревянную столешницу.
— По-видимому, покойный дирижер Дробовицкий на самом деле умел махать руками, — заметил Брун, разглядывая двухэтажный дом из красного кирпича за высоким чугунным забором.