— Боже мой, его сейчас удар хватит, — заметила Эльза. — Зачем ты его провоцируешь?
— У нас тихо, — вмешался третий, самый молодой. Он кинул три кубика сахара в чай и принялся размешивать его ложкой, колотя по стенкам чашки. — Все барсуки в спячке.
Брун побледнел и засунул руку в мешок на поясе. Звездочки со свистом разрезали воздух и, отскочив от стены, брякнулись на пол.
— А ты бы поверил, если бы я сказала про метку?
Тягучая мелодия лилась из клуба, убаюкивая всполошившееся сердце.
Брун вынул из кармана смятый чек, скрутил его, поджег и сунул в костер. Тонкие палочки занялись, и белый густой дым потянулся к темнеющему небу. Робкое пламя задрожало, обуглило еловую ветку, лизнуло свежий бок полена.