— Ты — больной мудила, — сказала она. — Вечный? Сильный? Тебе вон утку подносят, сам до сортира дойти не можешь.
— Быстрый, значит, — пробормотал он, расстегивая ее пальто. — Стремительный… Эльза, ты точно против того, чтобы я тебя отшлепал?
— У него жуткие глаза — светлые-светлые, как тонкий лед, и сияют, словно вампирское солнце на черной башне. Я лежала в своей кровати, как куль с песком, и не могла пошевелиться, не могла сопротивляться. Знаешь, его взгляд, такой обволакивающий, липкий, как паутина, — она отпила прямо из бутылки. — Мое сердце чуть не разорвалось, когда он укусил… Боль ужасная. И его язык холодный и шершавый, какой-то твердый, словно кусок бетона прошелся по коже, — она опустила голову, волосы скрыли лицо каштановой завесой. — Он сказал, что теперь я сама к нему приду.
Эльза вышла из дома через полчаса, громыхая по гравийной дорожке чемоданом. Завидев плашку такси, прибавила шагу и едва не задела калиткой сухопарого мужчину, выскочившего прямо ей навстречу.
— Брун, дай ей шанс, — попросила Эльза, упираясь ладонью ему в грудь. — Я, между прочим, старалась.
— Круто, — буркнул Брун, раскладывая омлет на две тарелки.