— Не было, — ответил сержант, — только эти.
— «Зело быстр он и силен, но то все в ночи. В день солнечный он слабее, чем ночью, но и днем не найдется трех мужей добрых в добрых латах и с добрым оружием, что его одолеют, ежели нет у них оружия из серебра первородного, а ночью он видит не хуже кошки. А днем видит плохо, а ежели на солнце, так совсем не видит. А вот слышит он и днем, и ночью хорошо, как птица ночная, и любой шепот слышит на тридцать шагов. А днем он прячется от солнца в подполы и пещеры, а ночью ходит, где пожелает. А чтобы взять его, надобно вызвать его на солнце и там рубить его топорами или колоть первородным серебром. Или жечь его, связав. Или быть голову и кость его молотом или клевцом».
— Понял. Ладно, ты иди и помни, мне нужен ла Реньи и Соллон.
— Все, да не все, — заметил Бартезо, — заряжай, давай и целься, но не стреляй, пока не скажу.
— Помилосердствуйте, я с ним за одним столом столько лет просидел.
— К черту золото, — сказал Волков. — Говори, от кого твой сынок кривобокий письма носил?