Соллон висел, как поужено, выгнув шею и склонив голову на бок. На другой стороне улицы ещё дымились головёшки бывшего трактира, да по ним ползали толстые работницы из трактира, собирая то, что не сгорело. Но Волкова горелки не интересовали, он разглядывал конец верёвки, на которой висел Стефан.
— Ты уверен, Авенир? — спросил его солдат и забарабанил пальцами по столу.
Прямо за воротами замка собралась толпа, люди из Рютте и малой Рютте пришли, так как знали о том, что случилось, было много и пришлых. Все пошли за стражниками, что тащили женщину на площадь. Все ждали казни, все знали, что коннетабль не простит нападения на баронессу и молодого барона.
— А кожа у него железная, а холопы его дерзки да проворны. Все выглядывают, все вынюхивают.
— Доходяга, кожа да кости, сам пег, годков за тридцать, бородёнка, как у козла, крив на правый бок, хром на правую ногу. Ходит — качается. — Чётко описал убогого Сыч.
— Держи. Слушай внимательно, не знаю, как всё сложится, но если кровососа удастся вытащить на свет, ты должен кинуть топор в него.