— А убогий то хитёр, и крепок, да крепок. Такой, может три дня молчать. Нам бы палача настоящего. Мыслю я, что того, кто дал ему бумагу он бояться поболе нашего.
— Ну, начала, — чуть разочарованно сказал Сыч. — Ты давай это прекращай. Я знаю, как экселенц твою болтовню оплеухой заткнул. Первый раз я испугался, а сейчас я так сам смогу. Может, рука моя не так тяжела, как у коннетабля, но врежу так, что звезды в глазах замелькают. Отвечай, чума старая, — и тут он понизил голос, — золотишко то где прячешь? А?
— Вы совсем умом тронулись от свадебных предвкушений? — Насмешливо спросила молодая женщина выглянув из за ширмы..
— Не извольте сомневаться, господин коннетабль, — убедительно обещал трактирщик.
— Пусть ваш холоп со мной поедет, что бы видел всё. Если Соллона, не дай Бог, на месте не будет.
— Рад приветствовать вас, господин граф, и вас, господа.