— Ёган, — солдат повернулся к слуге. — Седлай-ка коней.
— Раз так, ладно, скажу. Монах надысь с Агнес, этой блажной, разговаривали, а я на лавке спал, ну, как спал, дремал, так вот, блажная наша и говорит, господин наш, птица большого полёта, так и сказала, — уточнил Сыч. — Большого полёта, и здесь свой путь только начинает. Вот я и думаю, может, мне с вами полететь.
— А поп мне говорил, что пропало вроде девять.
Епископ перестал жевать, отложил ложку. Он едва мог скрыть удивление.
— Солдат? Просто солдат? Кухарка говорит, что ты один всех ламбрийцев перебил, — говоря это, сержант поднял с пола добрый нож в красивых ножнах, — простой солдат, вряд ли смог бы. Да и доспех у тебя добрый, да и конь не солдатский.
— Сам? А на господ пса травить тоже сам докумекал?