А тем временем дошли они до своих покоев и слуга, не переставая жаловаться на молодого аудитора, помог Волкову раздеться. А когда тот разделся и завалился в перины, то даже не успел помечтать о прекрасной дочери барона, заснул сразу, несмотря на то, что Ёган всё ещё что то бубнил, про молодого Крутеца.
Солдат попытался отодвинуть этот стул, но двигать одной рукой такую мебель было невозможно. Стул было неимоверно тяжел и массивен. Хорошо, что Ёган догадался, подбежал и помог. Солдат уселся.
— Интересно, а герцог Ренбау даст вам лен или должность при дворе? Или вы будете свободны? Интересно, интересно…
— Всё, да не всё, — загадочно улыбнулся барон. — Яро, что вы так серьезны? Ну-ка улыбнитесь, у меня для вас хорошее предложение.
На столе стоял подсвечник с тремя свечами, и госпожа Хедвига была прекрасно освещена. Она сидела в кресле возле стола водной нижней рубахе. Рубаха была тонкой работы, полупрозрачная, с расшитым воротом и рукавами. Она свободно спадала с левого плеча, приоткрывала грудь молодой красавицы. Волосы, роскошные, густые, цвета пшеницы, было собраны на затылке в большой пучок и небрежно затянуты лентой. Ее ноги были опущены в медный таз, а рубаха подобрана выше колен, чтобы не замочить. Она была прекрасная, ослепительна и обворожительна. Её огромная служанка сидела на корточках у таза и мыла ей ноги. Госпожа Хедвига что-то ей говорила, та согласно кивала. Разобрать слов солдат не мог. И не до слов было ему. Он просто наслаждался видом этой удивительной женщины.
У околицы деревни пара тощих коров грызли какой-то кустарник. Ветер доносил запах дыма, навоза, квашеной капусты. Дома — убогие хибары. Много заброшенных, как и везде. Провалившиеся крыши, падающие заборы, пустые окна, дома без людей, как и везде. В одном из дворов солдат увидел босого мужика, тот деревянными вилами ворошил гнилое сено у забора. Занятие его было бессмысленным, но мужик старался. Еще не старый, широкоплечий, с крепкими руками и усталым лицом.