Эресами мы промахнулись. Влепили их в землю слишком близко. От нас близко, а от цистерн далеко. Не рассчитали. Не тренировались так стрелять.
Самое время интересоваться, пока хозяин этого кабинета ко мне вроде как расположен. Скорее всего, из-за серебряной таблички от Мехлиса на браунинге.
— К тому, что вы — табула раса. Фактически чистая доска, на которой любой захочет писать свои письмена, но… вы обладаете сохранным интеллектом, логикой, и свободой воли. Подозреваю, что ваша ретроградная амнезия не полная, а только личностная. Язык-то вы не забыли. И если с вами поработают хорошие мозголомы, то окажется, что вы много чего помните. Я надеюсь, что вы не будете принимать на веру всё, что вам будут говорить. Ибо в вашем случае принимать всё на веру, без критики суждений, это погубить себя. А мне бы этого не хотелось. Вы хороший еврейский мальчик. Я бы с удовольствием выдал за вас свою дочь, но она еще маленькая, в куклы играет. Но поймите вы и меня, если на чаши весов положат мою семью и вас, как вы думаете, что я выберу? Вам уже один раз повезло, когда во время большой чистки в армии вы оказались в Китае и там отличились. Но вы этого, наверное, не помните…
— Не жалко? — спросил Данилкин, когда за цирюльником захлопнулась дверь. — Судя по всему дорогая вещь.
После рукопожатия, я принял подарок. В кобуре находился большой черный пистолет.
Качая головами, робко касались пальчиками фрейдсоновских наград. Я догадался, что раз ателье генеральское то молодые люди здесь гости не частые.