— И политрук наш куда-то свою однорукую шкуру занес, — добавил кавалерист. — Курить пойдем? Пока время есть.
— В комполка метишь? Ну-ну. Ладно. — Улыбается. — Потом всё порешаем. После комиссии. Свободен.
В меня тоже стреляют. Пули поверху противно свистят.
За меня ответил Коган, прибавив себе торжественности в голосе.
Дед в гардеробе тоже откуда-то вытащил короткий артиллерийский карабин и нервно дергал его затвор.
— Соломон Иосифович, когда же, наконец, с меня снимут этот чертов гипс? — выпалил я.