Михалыч отчего-то не потянулся привычным жестом за портсигаром, а достал из-под штурвала упаковку с настоящей гаванской сигарой. Я в них не разбирался, но именно такие курил иногда Кирилл Александрович, когда не хотел возиться с трубкой.
Каково это, когда тебе дважды за сутки утирают нос мальчишки?
В посольстве Китая нас никто не ждал, и это настораживало – когда сказал, куда направляюсь, мне все уши успели прожужжать протоколом и этикетом. Миновали закрытые, но никем не охраняемые ворота, зашли внутрь особняка. В нос пахнуло жуткой смесью винных паров, благовоний и чего-то явно наркотического, а в глубине здания раздавалось подобие музыки, живо напомнившее достопамятный концерт сестричек. У них тут что, пир во время чумы?
– Ната, «то» ты только молчала! Ты за пару часов умудрилась походя оскорбить всех в доме. И в первую очередь – меня как хозяина. Я тебя очень прошу, если тебе вдруг еще придут в голову идеи, обсуди их сначала со мной наедине! И еще одно из двух! Или твои дети умеют себя вести за столом и едят со взрослыми вместе, но ты тогда их промахи не комментируешь и тем более не орешь на всю комнату, или они питаются отдельно, а ты их контролируешь так, как считаешь нужным. То, что было сегодня, – неприемлемо!
Отконвоировав и представив китайца Гольдштейну, озадачился – как они будут общаться? К счастью, Хунли неплохо знал французский – и на фига я язык ломал, объясняясь с ним? Так что языковой барьер не стал помехой, и вскоре они уже резво грассировали о своем, забыв обо мне. Лишь бы с пользой!
На открывшуюся дверь нервно среагировали оба, но это была Ольга, принесшая записку.