– Да кто ж так бьет! Тебя же учили! – заорал пилот, приметив неловкий удар Митяя.
– А тебе что, тонну надо? – удивилась она.
Опаньки! Утверждение на грани крамолы. Любые опыты над одаренными были строжайше запрещены – это было прописано в законодательствах всех стран, считающих себя хоть сколько-нибудь цивилизованными. За ту же флешку, что по незнанию была скопирована мной с компьютера Залесского, полагалось весьма суровое наказание без учета любых смягчающих обстоятельств. Правило, что чаще нарушалось, чем соблюдалось, но тем не менее ни одно государство не рискнуло бы признаться в подобных исследованиях. Серьезное и опасное заявление.
Если кто болел ветрянкой во взрослом возрасте, меня поймет. Высокая температура, полная недееспособность и все сопутствующие явления. В себя пришел я только на четвертый день, весь украшенный шрамами от язв. А залечив их, почти сразу остался в гордом одиночестве: сначала свалился не переболевший в детстве Борис, а следом за ним – Ван и Ли. И если китайцы перенесли все относительно легко, повалявшись денек с температурой, то Борис, впав в забытье, чуть не отправил меня повторно на тот свет.
Вместо шикарных черных кос – короткая стрижка под мальчика. Вместо привычных облегающих костюмов и платьев – бесформенный балахон добровольческого корпуса. Даже цвет глаз под линзами мне врал! Но источник! Источник врать не мог!
– Оля, ну хоть ты объясни, какого черта происходит? – спросил я, грея руки о кружку с крепко заваренным кофе. – Ноябрь же! Какое, к черту, наводнение?