— Пошлите ваше седло в мушкетерские казармы, и вам приведут вашу лошадь вместе с остальными.
— Постель, — ответил д'Артаньян. — Должен признаться, что это мне сейчас нужнее всего.
— Да! У меня только что похитили женщину, которую я любил, которую обожал. Я не знаю, где она, куда ее увезли: быть может — она в тюрьме, быть может — она мертва.
Д'Артаньян отобрал у солдата ружье, пропустил его вперед и острием шпаги подтолкнул по направлению к его сообщнику.
— Господин, — сказал старик, на которого это немое отчаяние произвело, по-видимому, большее впечатление, чем могли бы произвести крики и слезы, — право же, не надо так сокрушаться! Ведь они не убили вашу милую, и это главное.
В десять часов судно бросило якорь в Дуврском порту.