— На улице, против ваших окон, в подъезде! Человек, закутанный в плащ!
Д'Артаньян понял всю убедительность этого довода и промолчал.
Лесть была в те дни в моде, и де Тревиль был так же чувствителен к фимиаму, как любой король или кардинал. Он не мог поэтому удержаться от выражавшей удовольствие улыбки, но улыбка быстро угасла.
— Этот приказ относится не ко мне, — холодно ответила миледи, — в нем проставлено не мое имя.
Короче говоря, остальная часть экипировки была подвергнута такому же обсуждению, и в результате совещания прокурорша взяла на себя обязательство выдать восемьсот ливров деньгами и доставить лошадь и мула, которым предстояла честь нести на себе Портоса и Мушкетона по пути к славе.
— Поверить вам мой позор! — сказала миледи с краской смущения в лице.