Но я молча шел вперед, галантно открывая перед ней двери на этаж, на выход из здания и машины такси. Сам сел рядом и продиктовал водителю адрес.
Невесомым движением Татьяна подхватила с кровати футболку, повернувшись для этого ровно на столько, чтобы от увиденного профиля налитой груди у меня прихватило сердце, а в плотных джинсах шевельнулась и окрепла влюбленность. Будто ундиной погружаясь в светлые озерные воды, Татьяна надела футболку и, чтобы убрать складки на ткани, медленно, двигаясь сверху вниз, огладила свое тело ладонями, очерчивая волнующие изгибы. После чего повернулась ко мне, гордо расправив плечи и литым движением, от которого почувствовался восторг свободного падения, переместила водопад светлых волос вперед на грудь.
Тряхнув головой, выкинул лишние мысли. Мое дело — клинки, которые поди еще разгляди по углам шатра, заставленным скорее хламом из свертков высушенных трав и перетянутых бечевой шкур, чем тем, что я желал бы видеть добычей. Короче, золота, серебра и меди россыпями тут не было. Зато были сундуки, числом восемь, расположенные по четыре вдоль каждой из стен. Обычные, деревянные — скорее, ящики: до колена в высоту, с гранями полтора на метр, с крышкой, уложенной сверху без петель. Зато, что важно, не было и замка.
— А так любую стенку можно поднять? — Смущенно спросила Лилия. — Даже в банке?
— Поворачиваться можно и нужно. Глаз с них и с округи не сводить.
Тут и ребята из портала вышли, по привычке отряхиваясь. Позади взвизгнули и дали две пощечины — естественная реакция женщин в обоих мирах на собственную наготу, как показала практика, одинаковая.