— Сережа, это не нормально, — покатилась слезинка по ее щеке. — Это домашнее насилие, это кошмар!
— Нет. Неси целую птицу, живую, — строго произнес в ответ.
— Так не бывает, — фыркнул он. — Ты просто молод. Пока что молод. Мое предложение в силе, Сергей Никитич Кожевников. Ради того, чтобы вернуться, я тебе все прощу. И все исполню.
— Двадцать тысяч. Полтора миллиона в рублях.
Списывать, оформлять и налаживать заново — это ведь все мне придется.
Под струями горячей воды, немилосердно сменяемых на ледяную, грустно думал, покатит ли домик в Шарапово под замок. Но по мере того, как контрастный душ будил тело и разум, сама идея становилась блеклой и несерьезной.