— А, так ты еще не в курсе, — хекнул он с довольством, будто радуясь, что может рассказать еще кому-то. — Представляешь, на наш пост в Шарапово, ну который в съемном доме, захватчики земли наехали! — Гоготнул он.
С опаской посмотрел на дверь, а затем вопрошающе — на рюмку.
— Да, но хоть грамотку какую-нибудь! — Возмутился я. — Я даже на медаль не претендую!
Мыслей и желания поговорить у меня было громадье, но никого из старшего поколения в клубе не оказалось — всем управлял Тимур, вполне жестко и толково руливший сверстниками. Зато телефон свой получил назад — разряженным и отказывающимся включаться.
Вернее, Мерен отчаянно держался, пытаясь меня споить. А я читерил.
Шорохи, гул автомашин, собирающиеся в давящий на уши далекий звук движения лап в каменном лабиринте. Холод от набежавшего в окно ветра, будто не удержанного двойным стеклом, а выплеснутого прямо под одеяло. Словно я все еще там, на угловатых камнях в пещере-колодце, и вот уже постель колет острым камнем. Страх и дрожь до перестука зубов, от которых, устав бороться с собой, я рывком сел на кровати и включил настенную лампу. Двенадцатый час. Коньяка нет. Да и не дело это — сопьюсь. Так нельзя.