— Гражданин Иванов, у нас за проход через портал по закону уголовный срок, — строго произнес участковый, устав взывать к разуму.
Хотя в свете телефонного фонарика может жест выглядел иначе. Но тон не намекал на конфликт — и Лена не стала долго дуться.
— Разве что на душе, — признался ей, со стыдом отворачиваясь от завораживающей глубины очей и припоминая трех почти родных чаровниц.
По всему миру вдруг замерцали звездной мглой прямоугольники, открывая доступ неведомо куда. В чистом поле, в горах, на оживленных улицах городов, в подвалах — одномоментно, будто рубильник провернули. Было это месяц назад, и тогда же нашлись психи и смельчаки, шагнувшие за грань. Вернулись все и практически сразу — без одежды, ошарашенные и изрядно замерзшие. ТАМ было тоже начало весны, но дули дикие ветра, выстуживая непокрытую кожу. Потому что одежда сползла гнилыми нитями, рассыпавшись в прах практически в ту же секунду, как нога человека шагнула в неведомое.
В центре шатра, на нескольких десятках мехов, из которых было выстлано настоящее ложе, закрытое бежевой тканью, лежали две девушки, нагота которых скорее не прикрывалась, а подчеркивалась невесомыми накидками до бедер. Кожа их была чуть смуглой, как бывает у красавиц на берегах средиземного моря. Формы зрелы и весьма завлекательны, чисты и ухожены. Идиллия, только вот от правых рук девушек идет светлая полоса натянутой ткани, чуть мерцающая медным светом, до медного же кольца, исписанного черными линиями, продетого через центральный столба шатра, что был у изголовья их ложа.
В общем, деньги были, как и желание совершить хорошее дело — а заодно карму себе почистить, Оксаной пока что окончательно не испорченную.