— Что случилось? — донесся сверху голос Винты.
Часовой был невысоким, коренастым, бородатым. Увидев, что я приближаюсь, он взял «на караул» топор, стоящий всего несколько секунд назад прислоненным к стене.
Я спустился вниз, потом миновал несколько залов и большой холл, связующий нефасадную сторону с коридором, по которому я мог бы, если бы захотел, пройти всю дорогу до самой лестницы, но тогда бы разминулся с парой гобеленов, с которыми надлежало поздороваться; один с изображением идиллической лесной сцены, с парочкой прогуливающейся после пикника; другой с изображением сцены охоты, людей, преследующих великолепного оленя, у которого, похоже, все-таки есть шанс уйти, если он осмелится на громадный прыжок…
— Вы правы, — подтвердила она. — Не присядете?
— Прав, — заверил я его как раз перед тем, как прижал его руку к столешнице.
Воздух был прозрачен и чист. Стук копыт, наше дыхание и ветер казались единственными звуками по всей округе, пока мы не спугнули чуть позже оленя, после чего долго еще не стихал треск ломающихся ветвей, Несколько позже мы проехали через небольшой, но крепкий деревянный мост, и ничего не омрачало дорогу. Отсюда начинался подъем, и мы медленно, из-за постоянного петляния, забирались все выше и выше. Теперь сквозь переплетения ветвей стали видны многочисленные звезды, и небо было удивительно чистое. По мере того, как я поднимался, лиственные деревья все больше отступали, а хвойные стали встречаться чаще. Сильнее теперь чувствовался ночной ветерок.