— Любезный друг, вы говорите как олицетворенное богословие. Итак, по вашему мнению…
— Нет, — сказал д'Артаньян, — но я уверен, что вижу эту физиономию не в первый раз.
И он оставил галантерейщика, который был совершенно ошеломлен этим странным прощанием и спрашивал себя, уж не запутался ли он сам в собственной лжи.
Они вошли. Кругом было темно, но г-же Бонасье были хорошо знакомы все ходы и переходы в этой части Лувра, отведенной для дворцовых служащих.
— А каким образом вы хотели бы отомстить ей?
— Ну хорошо, — проговорила миледи, — я доверюсь моему брату, я решусь!