Я помню черные доспехи «Каменного» тимена, прямоугольные щиты, на которых нарисованы «два месяца», и сверкающие наконечники копий.
Понимаю вдруг, что хочу лечь в ванне, сходить по магазинам, пропылесосить пол, найти Дейрдре, забрать ее домой, просыпаться рядом с ней и видеть в окно Адриатику и Палмизану по другую сторону пролива. Хочу напиться капучино и пойти в театр. Я тоскую о спокойствии, коллегах, по улице, на которой никто и ничто не становится мне на пути. Но действительно, пройдет несколько месяцев, и я затоскую по рукояти меча, простым и темным людям в кольчугах и дрожжевому пиву. И я снова сяду за баранку. Тоже начну «смотреть на воду».
Стройной женской стопе, плоско лежащей на земле перед вытянутой вперед ногой. К стопе длиной каких-то сто пятьдесят метров.
Таинственный грохот не дает мне покоя. Решаю еще раз обыскать окрестности перед выходом.
У меня открыт рот, вытаращены глаза, и я молчу.
Он прошел сквозь Ад, сняв одежду и инвентарь. Держал все это при себе и лез голым, как одержимый, между такими же голышами, столь же неторопливо перебирающих ногами. Оставил на себе лишь шлем и сапоги.