Стройной женской стопе, плоско лежащей на земле перед вытянутой вперед ногой. К стопе длиной каких-то сто пятьдесят метров.
Таинственный грохот не дает мне покоя. Решаю еще раз обыскать окрестности перед выходом.
У меня открыт рот, вытаращены глаза, и я молчу.
Он прошел сквозь Ад, сняв одежду и инвентарь. Держал все это при себе и лез голым, как одержимый, между такими же голышами, столь же неторопливо перебирающих ногами. Оставил на себе лишь шлем и сапоги.
Будь, Боже. Будь на той стороне. Я так далеко…
– Это честь для меня, тохимон, – ответил он равнодушно. Казалось мне, что он думает о чем-то совершенно другом.