Отряд из четырех человек двигался к воде, легко удерживая свой груз. Дорога петляла в лабиринте, позволяя на поворотах посмотреть на Артема с перекошенными очками на лице; на Федора, руки которого прижали к футляру скрипки, чтобы та не упала…
Низкий голос, пробирающий дрожью даже его, обреченного. Уверенность в своей правоте, слова, в которых не хотелось сомневаться. Как не верить заведомо более сильному, способному обратить в пыль здание из несокрушимого камня и современной стали? Тем более что у Кочетова не было ничего, кроме собственной жизни, а ее, каким бы складом характера он ни обладал, хотелось сохранить.
– Из-за герба над нашими воротами, – отрицательно качнул наставник головой. – Отец ему запретит. А сегодня еще директор предупредит других родителей. В произошедшем был и его просчет.
– И еще мне нужна парта на три человека, – остановившись на пороге, спохватился я.
Бокал, оплавленный Силой по всей длине ножки, неуклюже упал набок, выплеснув на поверхность подноса и на фартук слуги алое пятно.
– Поэтому старайся разрешать все конфликты на словах, – обескураженно отвернулся учитель. – У тебя странная школа. Там не должно быть таких детей. И таких родителей. Они обычно сходят с ума, если жизнь ребенка под угрозой. Но могут простить обидчика, если поединок велся честно. Только прощение иногда приходит после глупого и жестокого поступка.