Второе, что рассказал адвокат, — на кошельке аджумы, отпечатков моих пальцев не нашли. Всё затёрто, перетёрто, одни пальчики хозяйки. В общем-то, неудивительно, если вспомнить, как она его выхватила у меня из рюкзака, а потом жамкала, прижимая к груди и орошая слезами. Какие там нафиг, отпечатки! Но полицию это не беспокоит.
— Ну, наверное, — неуверенно соглашается она, — Но это же… ноты нужно знать. И стихи уметь писать… Талант нужен…
— Н-да? — задумывается ХёБин, и говорит, рассуждая сама с собою вслух, — Но она же вроде не входит в топ сеульских школ? По крайней мере, я никогда о ней раньше не слышала. Может, это какая-то новая школа, которая появилась недавно?
Место действия: дом мамы ЮнМи. Гостиная. Мама, СунОк и ЮнМи. Дядя давно ушёл, так и не дождавшись возвращения своей младшей племянницы. Перенервничавшая мама, сначала из-за Юны, затем из-за разговора с дядей, а потом уже из-за того, что ушедшая дочь не берёт трубку, устало пьёт зелёный чай, слушая, что СунОк говорит своей тонсэн. Та сидит в восточной позе, подвернув под себя ноги и положив руки на колени. Наклонив голову, и не поднимая взгляда, она слушает, что ей говорит сестра.
— Хм… — озадаченно крутит своей шеей Ын Хёк в воротнике рубахи, — а почему ты не хочешь пойти в агентство? Дебютировать там?
Та осторожно подносит к пламени тёмную прядь. Раздаётся лёгкий треск и по комнате плывёт запах палёного волоса, смешиваясь со сладковатым запахом из горящей трубки.