– Я все-таки выживу, сожри меня тьма, – шептал он свое заклятие, свою магическую формулу, божественную фразу. Рука с кинжалом – Священный Предмет. Чтобы она пришла в движение, нужно сказать правильные слова. – Я увижу Иону. Я увижу мать. Я вернусь домой. На зло всем! На зло себе самому, будь я проклят!
Эрвину не хотелось ни рыдать, ни бить кулаками. Толстое покрывало апатии укутывало его, все чувства слышались глухо, будто сквозь войлок. Тихий отзвук страха, шепоток горечи, эхо обиды. Капает вода: клап-клап-клап. Журчит, стекаясь в лужицы.
– Каково это – слушать важнейшие разговоры, записывать волю императора и все время молчать, что бы ни происходило?
А когда Джемис потеребил его за плечо, солнце уже сияло.
Ориджин осмотрелся внимательнее и поодаль, у кустарника, заметил еще одного мертвого чужака. Когда молодой лорд подошел к нему, из кустов донесся хрип. Эрвин вынул кинжал и вгляделся в перекрестье веток. Судя по звуку, тот, кто прятался там, был тяжело ранен и угрозы не представлял. Но у него мог оказаться взведенный арбалет.
– Неа, – мотнул головой Хармон, дал парню время скривиться от разочарования и добавил: – Леди Аланис намного краше иконы.