Ждать нам пришлось минут десять, но, к счастью, ожидание было ненапрасным.
Юлий нехотя согласился, но у меня не было никаких сомнений, что временны́е рамки он урежет до предела. А вот меня заинтересовало, почему инициатором подобного решения стал именно эльф, который за все время присутствия в нашей компании не проронил ни слова и казался воплощением равнодушия?
– Я чуть не обгадился. Стоим, как посреди кладбища, и тут прямо на броневик прется огнепоклонник. А вдруг он надумал прыгнуть к своим драконам не один, а в нашей веселой компании?
– Нет, – мотнул головой орк. – Это перегорели защитные амулеты, а от чего умер шаман, я не знаю.
Услышав это заявление, Лакис, растеряв всю свирепость, громко заржал.
Едва моя рука потянулась к ручке двери кабинета, как оттуда дохнуло таким холодом, что даже заныли зубы. При этом нахлынул дикий диссонанс ощущений. Предвидение и инстинкт самосохранения говорили, что идти внутрь нельзя, а вот интуиция, напротив, вопила, что это нужно сделать как можно скорее.