– Неофициальная медицина, – сказал я. – Народная.
Значит, я и впрямь допущен к происходящему.
Девушка посмотрела на человечка сквозь призму.
– Мне страшно, – сказал Егор без всяких церемоний.
Максим принял деревянный кинжал с удовольствием, без колебаний. И как трофей, и как подарок. Вот только почему-то никогда не брал с собой в игру. Хранил дома, старался забыть, словно стеснялся неожиданного подарка и собственной слюнявости. Но помнил, всегда помнил. И даже когда вырос, женился, когда стал подрастать собственный ребенок, – не забыл. Игрушечное оружие валялось вместе с детскими фотоальбомами, конвертиками с прядками волос, прочей сентиментальной ерундой. До того дня, когда Максим впервые почувствовал присутствие в мире Тьмы.
– Извини, я же не знал, что должен ревновать, – искренне покаялся я.