Я улыбнулся, а Ветров, заметив это, тут же плеснул ложку дегтя. Ну не может он иначе.
И этому гарнизону не было никакого дела до выживших горожан. Нет, они никого не притесняли, но и жалоб не принимали. В результате вскоре народ побежал. И первыми сбежали бывшие власти, разумеется… Тем более что на чугунке, как зовется здесь железная дорога, кто-то словно открыл клапан, и в Меллинг хлынули отбросы всех мастей, большей частью из все той же Германской империи. Это было последней каплей.
– Хочу кое-что показать, – замерев на месте, честно ответил я, и Бронов облегченно вздохнул.
Окинув взглядом стоящего на пороге подтянутого невысокого мужчину в темно-синем костюме-тройке и франтоватой белоснежной шляпе, я посторонился, пропуская его в комнату. Может быть, итальянского я и не знаю, но расслышать в речи гостя слова «капитан» и «Сантини» это ничуть не помешало.
– «Нет, не видел»? Или «нет, не скажу»? – ничуть не смутившись под насмешливым взглядом, упрямо набычившись, рыкнул тот.
А потом был сон. Тот самый сон… странный, но такой знакомый…