В таких количествах, как сегодня, я не пользовался Воздухом, наверное, даже в той жизни… ну уж в этой-то точно. И зря! Я уже начал забывать, какое это упоение – чувствовать покорную воле стихию, пусть даже и в моих невеликих пределах. Впрочем, о чем это я? Все «одаренные» остались там, а здесь я, кажется, единственный человек, способный к оперированию стихиями, так что жаловаться не на что.
– И это мне говорит человек, которого Водопьянов всерьез считает гением… – со вздохом покачал головой мой собеседник и повел носом, уловив запах зашипевших на сковороде стейков.
Хельга слушала молча, сосредоточенно и внимательно. И лишь когда я закончил говорить, она слабо улыбнулась.
– Бойкий парнишка и головастый. Железо знает… хотя и не любит. А вот небо обожает.
Если бы Ветров сразу сказал, куда именно он меня привел, я бы сбежал, честное слово. А так только уши чуть не сгорели от смущения, когда дошло. Но это случилось далеко не сразу, и бежать было уже поздно. А потом… потом хозяйка заведения с улыбочкой сдала меня на руки моей «учительнице», и всякие возражения вылетели из моей головы до самого утра, когда я спустился из номера в бар на первом этаже борделя. Сонный и довольный, мечтая о чашке кофе и… повторении пройденного материала, м-да.
– Вот уж не знаю, – развел руками Горский, но тут же спохватился: – В смысле отец говорил что-то о двух «пустых» режимах, но мне было не до того, так что в детали я не вникал.