Цитата #2496 из книги «Красные цепи»

— Извините, — подала голос Алина, — можно я сделаю один звонок? Предупрежу, чтобы на работе меня не ждали в ближайшее время. Чувствую, мы здесь надолго.

Просмотров: 4

Алина уже почти жалела о своем вчерашнем приступе откровенности. То ли сказался тяжелый день, то ли тягостное впечатление, вызванное просмотром папок со старыми делами, то ли атмосфера паба, но она открылась Гронскому явно больше, чем сама того хотела. Да что там — больше, чем кому-либо другому за много-много лет. О трагической истории ее матери знали очень немногие, а из близких ей людей — всего двое: отец и школьная подруга, та самая, у которой Алина ночевала накануне того рокового утра. А о том, как связана та давняя смерть с нынешними преступлениями, и вовсе не знал никто. У каждого человека в душе есть свое, потаенное, скрытое от других место, где хранятся самые личные, самые интимные секреты, переживания, эмоции. В этом отношении человеческая личность подобна средневековой крепости. Вокруг стены — деревянные домишки городища: это те истории и факты из биографии, которые можно легко рассказать при первом же знакомстве. Затем идет первая стена, за ней — более личные, более важные вещи. Есть и вторая, и даже третья стены, а в центре укрепления души — неприступная цитадель, вход в которую заказан порой даже самым близким людям. И каким-то неведомым образом этот странный человек, шагающий сейчас рядом с Алиной, миновал вчера все укрепления, ворота и рвы, добрался до самой главной башни цитадели и едва ли не поднял на ней свой флаг. Алина чувствовала, что вчера, рассказав Гронскому о смерти матери, она как будто перешла некий порог, прошла через невидимые двери, после чего вернуться назад, к прежней жизни, уже невозможно, и окружающий ее мир уже никогда не будет таким, как раньше.

Просмотров: 5

Жаркое солнце заливает тихую улицу ослепительным светом. Невысокие опрятные дома с разноцветными фасадами выстроились по обе стороны аккуратными рядами. У ступеней крыльца одного из них лежит молодая девушка. Побелевшее лицо обращено вверх, к яркому солнце и синему небу, раскосые глаза закрыты, на дрожащих губах пузырится кровавая пена. Белая блузка разорвана на животе и груди в кроваво-черные клочья, и сквозь них виднеется столь же безжалостно растерзанное залпами картечи окровавленное тело. Удивительно, но она еще жива, и, когда я обнимаю ее, приподнимая голову, она открывает глаза. Мои руки сразу становятся теплыми и липкими от крови, а она пытается что-то сказать мне сквозь мучительные хрипы и кровь, заливающую легкие и горло. Я прошу ее молчать, ведь ей нельзя сейчас говорить, прошу держаться, произношу еще какие-то слова, ненужные и бессмысленные, а кровь растекается по белой ткани, распускаясь цветами смерти. Она смотрит мне в глаза, продолжая что-то шептать, и вместе с ее последним вздохом, который касается моего лица, легкий, как крыло бабочки, до меня долетает слово: «Прости…» Глаза ее слегка затуманиваются и продолжают смотреть, но уже не на меня, а туда, за порог этой жизни, куда отправилась сейчас ее душа. Я продолжаю держать ее в объятиях, чувствуя, как кровь пропитывает мою рубашку, пока издалека не доносятся звуки полицейских сирен. И тогда я отпускаю ее. Навсегда.

Просмотров: 7

— Помните, я вам рассказывала про закрытую зону в здании «Данко»? Ну ту, в которую можно попасть только через дверь из коридора верхнего этажа? Так вот, вчера ночью мне удалось туда пробраться, представляете?

Просмотров: 4

Шаг за шагом теснимая невидимыми конвоирами толпа приближается к железным дверям. Я не выпускаю руку девушки, и она уже идет рядом со мной, прижатая к моему плечу плотной человеческой массой, и я чувствую, как дрожит ее худенькое тело. С грохочущим лязгом распахиваются ржавые железные створки. Из открывшегося проема бьет яркий багряный свет, словно отсветы раскаленных углей из отверстой дверцы печи. Несколько человек разом исчезают в этом дрожащем огненном мареве, и дверь снова с лязгом захлопывается, как жадная пасть, поглотившая своих жертв. Неожиданно я оказываюсь совсем близко к ней, словно вся стоявшая впереди толпа разом расступилась и исчезла, но задние ряды по-прежнему напирают, подгоняемые штыками и прикладами, так что я упираюсь каблуками в пропитанный кровью земляной пол подвала, чтобы не уткнуться лицом в покрытые ржавчиной двери. Прямо перед собой я вижу распятие. На мягком металле косыми отметинами зияют следы множества ударов штыком, как будто нынешние легионеры, подобно сотнику Лонгину, пытались пронзить Распятого, повторяя от злобы и ненависти то, что тот сделал ради милосердия.

Просмотров: 10