Шаг за шагом теснимая невидимыми конвоирами толпа приближается к железным дверям. Я не выпускаю руку девушки, и она уже идет рядом со мной, прижатая к моему плечу плотной человеческой массой, и я чувствую, как дрожит ее худенькое тело. С грохочущим лязгом распахиваются ржавые железные створки. Из открывшегося проема бьет яркий багряный свет, словно отсветы раскаленных углей из отверстой дверцы печи. Несколько человек разом исчезают в этом дрожащем огненном мареве, и дверь снова с лязгом захлопывается, как жадная пасть, поглотившая своих жертв. Неожиданно я оказываюсь совсем близко к ней, словно вся стоявшая впереди толпа разом расступилась и исчезла, но задние ряды по-прежнему напирают, подгоняемые штыками и прикладами, так что я упираюсь каблуками в пропитанный кровью земляной пол подвала, чтобы не уткнуться лицом в покрытые ржавчиной двери. Прямо перед собой я вижу распятие. На мягком металле косыми отметинами зияют следы множества ударов штыком, как будто нынешние легионеры, подобно сотнику Лонгину, пытались пронзить Распятого, повторяя от злобы и ненависти то, что тот сделал ради милосердия.