— А то… молодые же ж… бестолковые… пихают, пихают, а ее с накату надобно… значит, возвернулася?
Каждое мгновеньице… и кровь на снегу… и стрелы… лучники… человек в личине… тварь неназываемая… воспоминания лились, а клещи только сильней голову стискивали. И уже больно было, да терпела я, губу вон прикусила, чтобы не закричать.
— Что она в уши и нос лезет. — Еська нос свой курносый мацает. — А оттуда уже и в мозги.
Сказал и этак, с усмешечкой, на меня поглядел.
— Чего это он? — шепотом спросила я у Ильи.
— Что ж вы грустите, гостейки дорогие? — молвил он, поднимая рог турий, каковой еще, сказывали, прадед его добыл. — Ешьте, пейте… пусть будет эта ночь короткою!