Коней… они-то к конюшням боярским привычныя, а ну как занедужуть в сараях обыкновенных? И тех сараев столько не наберется… сена опять же, зерна… ой, чую, введу я родные Барсуки в великое разорение, за которое мне ж платить нужда выйдет, потому как иначе не миновать обид.
— Печенка. Значит, пьешь ты много. Иль ешь скоромное. Тебе ж с больною печенкой диету блюсть надобно, чтоб ни жирного, ни соленого, ни копченого…
— Тем и не мил, что всем мил, — сказала я да попятилася, ну его, шаленого, то не замечает, то вдруг жениться приперло. — За этаким мужем, как ты, боярин, глаз да глаз нужен. И не только глаз, но и рука крепкая, чтоб, если загуляешь, то и поучить…
— Хорошо, — согласился Арей. — Послушай, боярыня сейчас при свидетелях дала понять, что балуется с запретной магией. Или думаешь, каждый магик способен мертвеца поднять?
Женский, значит… дивно так… в Барсуках, когда на зимку посиделки устраивали, то и девок звали, и парней. Нет, оно все чин по чину было, для того и старух садили, чтоб глядели они за порядком. А заодно уж сказывали всякое, у любой-то бабы с десяток гишторий имеется, одна другой поучительней. Вот и говорили они, а девки шили, пряли, фасолю лузгали аль иную работу работали. И на парней поглядывали, которые тоже хороши, что в ножички играть бралися, что еще в какую забаву…
— А то… молодые же ж… бестолковые… пихают, пихают, а ее с накату надобно… значит, возвернулася?