Я: Тогда скажи, что ему передать. Или как с тобой связаться. Я запишу.
Как видите, я не молчу больше, Майя Тойвовна. Я сказал. Все, что мог, и все что сумел сказать.
— Это кто же, интересно, сказал? — Мрачно спросил Тойво.
Горбовский: Прошу прощения, Даниил Александрович. А не могли бы вы нам что-нибудь продемонстрировать… Поймите меня правильно, я не хотел вас обидеть, но пока… все это одни слова… а? Какой-нибудь другой уровень, если не трудно, а?
В доме царила непроницаемая тишина. Ни голосов не было слышно из спальни, ни шума леса из-за плотно зашторенных окон. Он не слышал даже собственных шагов.
Февраль 82. Первый митинг противников фукамизации перед зданием Всемирного совета.