– Ничего. Лишь бы боец был подходящий. Терпел же я столько времени твои идиотские шуточки, ман!
Несколько минут спустя тонко пискнул сигнал, возвещая, что на этаж прибыла кабина. Глам Саггети поднялся из кресла и встал перед створками лифта, невзирая на энергичные протесты подруги. Он хотел продемонстрировать ей свое бесстрашие и мудрость принятого решения.
– И вот еще что… Послушай-ка сначала еще тот аудиофайл, который пришел следом за этим письмом с адреса «Саггети Корпорейшн». Если это грязные ругательства дона Глама, сотри его и свяжи меня с мистером Берковицем. Если что-то любопытное, пришли сначала мне.
Заноза оказался далеко не единственным, кто подал рапорт об увольнении в запас, возмущенный начавшимися чистками, когда их подразделения были расформированы, а бойцы переподчинены мотострелковым бригадам. Их разгромили вовсе не русские – потери были чудовищные, но подразделение Тюленей боеспособно, пока жив хотя бы один боец. Их уничтожили свои же, превратившие элитные десантные части в строевые и отдавшие их под командование вороватых пехотных полковников. Вот такие штабные крысы, как та, что сейчас сидела рядом, не смогли простить Тюленям, что те массово отказывались участвовать в карательных акциях против мирного населения. Их расформировали из тех же соображений, из каких с такой неохотой и под таким контролем осуществлялась деятельность вольных рейнджеров – чтобы не возникло массовых мятежей…
– Послушайте-ка, уважаемый, – вдруг подал голос Коготь, – это огромная ошибка. Я-то тут при чем?! Я едва знаю этого придурка и не принимал участие в его делах. Я вообще не понимаю, о чем вы тут говорите. Выпустите меня, и я мгновенно забуду о том, что здесь произошло…
Все молчали, глядя на налившееся кровью лицо главы клана, который задыхался, не находя слов от ярости. Сейчас он страшно напоминал разозленного мальчишку, получившего по ногам во время игры в стилетбол.