Друзья его и здесь задерживаться не стали.
Без паспорта в метро нельзя. Ни на Ганзу, ни в Полис, ни на Красную Линию. Ни на Алексеевскую, и ни на какую другую станцию, где люди хоть пытаются о завтрашнем дне думать. А можно: околеть от голода на диком полустанке или в туннеле быть сожранным.
Артем вжал кнопку, поменять частоту. Вдруг еще где есть?
Артем поставил свой посох на первую ступень, поднялся к музыке поближе. Ноги были несильные, не до конца надутые. Подождал, потом вторую ступень одолел.
– Что ты меня Мельником стращаешь? – выговорил он наконец. – Он-то меня поймет. Мельник – офицер, и я – офицер. Просто глупо это будет. У нас ведь с вами враги общие. Мы вместе должны сражаться, плечом к плечу. Вы – по-своему, мы – по-своему. Метро от хаоса защищаем. От большой крови бережем. Кто как умеет.
И вот снизу, из щелей, из коллекторов, канализационных решеток, через вентиляцию, отовсюду: стали из-под земли расти звуки. Плач и вопли. Слабые, придушенные московской жирной глиной, отраженные ото многих углов изломанных труб. Эхо. Люди не смогли сбежать, только их голоса смогли.