– Давай, не жалей! – она просит; это она их просит.
– Х-херня это все, – зло бросил Артем. – Ересь! Был я в этом Метро-два.
И Гомер, померкнувший, но еще не успевший успокоиться, примкнул опять к Артему с Лехой.
– Очень холодом оттуда… – пояснила тихо хозяйка, подавая ему вафельное полотенце. – Утепляемся, как можем.
– Дак с Комсомольской, по-моему. Помню, они говорили, рядом. Свежее. Хотя так себе свежее в последние-то разы.
Наверху зашевелились, закряхтели. Через минуту перед гостями предстал мужичок в пиджаке на голое тело. Срам прикрыт белой юбкой, сделанной из прорезанного снизу широкого пакета с вытертой надписью «Аша»; борода встрепана и замусорена, глаза пламенеют горящим жиром.