– Пишется? – уточнил у Гомера Артем пока что.
Летяга его сдавал. Артем слушал. Тыкался языком в горький клей, мычал через ноздри. Наваливалось, как холодный острый щебень, как сырой только что наколотый грунт, на ноги, на руки, на грудь – бессилие.
– Нет, правда. Гомер говорил, что… Что ты не такая.
– Конечно, если столько лет людям врать… Как им отличить правду от… Если к корыту с помоями их пригибать всегда… Но это не значит, что они не могут распрямиться… Наверх посмотреть или вперед хотя бы… Конечно, вы так устроили все… Но это не значит, что они сами не могут… Или что не хотят… Спрашиваете? И сами подпихиваете ответы правильные… Спрашивают они…
– Я не еврей. Вы же паспорт видели. А что, это имеет значение?
Постучал. Она слышала уже голос, не удивилась ему. Он качнулся внутрь.