И это был реальный удар! Удар по моей женской сущности и щедрой русской душе! Ведь мы, русские женщины, испокон веков убогих жалеем. Это у нас в крови!
Но мои мысли потонули в тихом смехе Фиртона.
Кэсси не обиделась, устало покачала головой.
Дорс в ответ на слова коллеги кивнул и… и все. Удивленные и хмурые взгляды общественности словно ветром сдуло. Народ вернулся к еде с таким видом, будто вообще ничего странного не произошло. Впрочем, оно и понятно: тон Каста был серьезнее некуда, да и «последние события» к дебатам не располагали.
Король факультета состроил страдальческую мину.
— Боевая жрица? — Я изумленно хлопнула глазами. — Это еще что?